Здесь слышат индивидуальность каждого

Здесь слышат индивидуальность каждого

Здесь слышат индивидуальность каждогоКУЛЬТ.ИНТЕРВЬЮ
Максим Емельянычев и Валентин Урюпин о Молодежном симфоническом оркестре Поволжья
Впечатления Елены Истратовой от выступления музыкантов и интервью с ними по поводу юбилея МСО Поволжья.

Два известных российских дирижера нового поколения – Максим Емельянычев и Валентин Урюпин – утверждают, что Молодежный симфонический оркестр Поволжья, 20-летний юбилей которого отмечался в августе в Тольятти, сыграл огромную роль в их профессиональном становлении.

«МСО Поволжья для меня…»

Максим Емельянычев: Конечно, за нашу жизнь мы испытываем влияние многих людей. Например, Теодор Курентзис повлиял на меня очень сильно в музыкальном смысле. Он показал мне, насколько исполнитель, интерпретатор может глубоко погружаться в детали, работая над произведением. Да, этим априори занимаются скрипачи, пианисты, когда долго готовят свои программы. Но это не часто происходит в оркестровом музицировании, когда система вынуждает планировать один или два концерта в неделю. Это накладывает отпечаток на качество. Когда у тебя есть возможность репетировать две–три недели одну программу, глубоко погружаться в музыку – это позволяет выходить на другой уровень. И, конечно же, в этом смысле нет аналогов musicAeterna.

Но до этого на меня повлияли и многие другие дирижеры, с которыми я общался. Это и мои нижегородские учителя М.А. Саморукова, А.М. Скульский, а в Москве – Геннадий Николаевич Рождественский. Но и не только дирижёры. Мне повезло учиться в Московской консерватории, где ты можешь прийти в класс практически любого педагога, попроситься присутствовать на уроке и, порой, это может поменять твоё сознание полностью. В этом плане консерватория может дать бесконечное количество возможностей. Как мне дало общение с Алексеем Любимовым на факультете исторического инструментального исполнительства.

Есть те, с кем я в жизни ни разу не виделся, но они оказали на меня огромное влияние – Тревор Пиннок и Роджер Норрингтон.

Здесь слышат индивидуальность каждого
Дирижирует Максим Емельянычев

Но Молодежный симфонический оркестр Поволжья меня взрастил… Я помню, когда я еще учился в Нижегородском музыкальном колледже, в приёмную позвонила Лидия Валентиновна Семенова и сказала, что знает обо мне (я действительно дирижировал с 12 лет) и хочет меня пригласить на сессию МСО Поволжья. И здесь я встретился с Владимиром Борисовичем Неймером и Анатолием Абрамовичем Левиным.

Есть очень много разных молодёжных оркестров, в разных странах и в России. Но у Молодёжного оркестра Поволжья есть одна важная отличительная черта – помимо главного дирижера, с ним работает группа молодых дирижёров-стажеров!  И то, что им так смело доверяют активно участвовать в творческом процессе, мне кажется, и составляет уникальность этого проекта. Это большая честь выступать с этим оркестром, общаться на одном профессиональном языке, на молодёжном языке, одновременно учась у великих мастеров дирижеров и приглашенных солистов.

Валентин Урюпин: Место этого проекта в моей судьбе очень важное.  В 2005 году, 17 лет назад здесь состоялся мой дирижёрский дебют. Анатолий Абрамович Левин оказал мне доверие, пригласив сюда, когда я был на первом курсе консерватории. Тогда же произошло знакомство с Владимиром Борисовичем Неймером, который стал моим первым учителем дирижирования.

Уникальность этого оркестра в огромном внимании к воспитанию не только артистов оркестра, но и молодых дирижёров. Достаточно назвать фамилии Емельянычева, Шохакимова, Зангиева, которые сегодня делают большую карьеру. Они все прошли через МСО Поволжья. И Анатолий Абрамович, и Неймер щедро отдавали нам своё внимание и предоставляли возможности для работы. Для молодого дирижёра это совершенно бесценные условия.

И вот сейчас я приехал сюда и вижу – семь молодых дирижёров-стажеров!

В таком хрупком виде творчества (действительно хрупком!), как классическая музыка, всё время нужна вдохновляющая энергия молодёжных оркестров, чтобы наше содружество мировых музыкантов всё время пополнялось людьми, которые действительно любят музыку и вдохновенно ей занимаются. Для это нужны молодёжные оркестры. Есть, конечно, Gustav Mahler Jugendorchester, есть оркестр Вербье, есть Всероссийский юношеский оркестр Юрия Абрамовича Башмета, где, кстати, я был первым ассистентом 10 лет назад, когда он только появился. Есть Российский молодёжный национальный симфонический оркестр, с которым я очень много работаю. Кстати, многие ребята из этого оркестра тоже были здесь на сессиях. И вообще, надо сказать, куда бы не пришёл, в любой оркестр нашей страны (а я работаю со всеми большими оркестрами) и даже зарубежные оркестры, с большой долей вероятности там можно встретить музыкантов, которые прошли через Молодёжный оркестр Поволжья. Многие прекрасные музыканты, которых сегодня знают, которые сейчас играют с лучшими оркестрами, начинали здесь.

Об атмосфере, общении…

М. Е.: То, что происходит здесь, в Тольятти – это специальная, особенная атмосфера. Ты варишься в ней в течении сессии, две-три недели, 24 часа в сутки. Мне кажется, это большая заслуга Лидии Валентиновны Семёновой. Она всё организует настолько удобно, что ты не думаешь ни о чём, кроме музыки, ты погружаешься в музыку и в общение с коллегами целиком и полностью. У нас есть место, где можно репетировать днём и ночью. Я просто восторгаюсь её организаторскими и идейными способностями. 

Те музыканты, которые со мной играли тогда, мои ровесники, стали моими друзьями, коллегами, с которыми я очень много переиграл музыки. Конечно же, когда ты впервые приезжаешь в новый оркестр, для тебя всё новое, но и сегодня, спустя 20 лет, атмосфера та же!

Здесь слышат индивидуальность каждого
Максим Емельянычев

В. У.: Такая интенсивность жизни на сессиях была всегда. Когда много в одном месте молодых музыкантов, собирается такая огромная энергия, что никто никогда не считает часов, всем интересно репетировать. Сил хватает на бесконечное музицирование.

Поскольку условия всегда были очень-очень хорошие и в нашем распоряжении всегда было помещение, где все компактно жили, и находились залы для репетиций, то часто бывало так: в час ночи мы с Максом Емельянычевым, например, могли пойти в зал и просто поиграть для удовольствия Брамса. И кто-то приходил нас слушать, и возникали импровизированные концерты. Сну уделялось, ну, два часа. И при этом хватало времени и на развлечения, и на общение, и проделки всякие.

И сейчас также. Везде, где есть молодость, там всегда будет энергия. Но самое главное, что и Анатолий Абрамович, и Лидия Валентиновна, поразительно умело направляют эту энергию, никак её не сдерживая, не пытаясь слишком регламентировать, направляют очень правильно, что и создает эту незабываемую атмосферу.

Здесь слышат индивидуальность каждого
Валентин Урюпин

В свой первый приезд я познакомился со многими людьми, коллегами, с которыми до сих пор дружу и творчески, и человечески.

Простор для творчества

М. Е.: Здесь каждый может предложить и сделать что-то своё, спонтанное, креативное. Любое начинание, от кого бы оно не исходило, сразу поддерживается и даётся карт-бланш. Конечно, если ты берёшься за это, ты должен быть полностью уверен и ответственен за то, что ты делаешь. Ты рискуешь, а риск в искусстве – это очень хорошая вещь. Он заставляет людей делать то, что они, может быть, даже сами не предполагали, что могут сделать. А это – движение вперед.

И мы все едем сюда не только сыграть концерты и повидать друг друга, но именно за этой атмосферой, этой прекрасной импровизационностью фестиваля, когда иногда ты даже не знаешь, что будет сегодняшним вечером, какая творческая идея тебя осенит. Так и в этот раз получилось. Мне вдруг захотелось сделать барочную интермедию в антракте между отделениями. Я пошёл к Лидии Валентиновне, предложил и мне перед концертом напечатали ноты, ребята тут же включились и мы сыграли в фойе прелестную барочную музыку. Публика была в восторге!

Камерные концерты

М. Е.: Помимо оркестровых концертов происходит очень много камерных. Когда я приехал первый раз, мы сыграли чуть ли не 11 камерных программ, с разным репертуаром, разными камерными составами. Дирижёры могут собрать свои ансамбли. У меня первый опыт камерной музыки произошёл именно в Тольятти.

В. У.: Приехав первый раз, я прямо в день приезда играл сольный концерт. Мне было 19 лет, я был студентом. И когда меня пришёл слушать весь оркестр, огромное количество ребят, которых я не знал, – это было очень волнительно. А на следующий день был камерный концерт, где играли артисты оркестра, и я там услышал, например, впервые Лену Корженевич, которая сейчас очень известная скрипачка, и многих других. Камерная музыка – сильнейшая сторона проекта.

Оркестры в разных городах, странах

Здесь слышат индивидуальность каждого
Кларнетисты

М. Е. : Порой, даже внутри одной страны очень разные оркестры. На примере Англии я могу сказать, что есть оркестры в Лондоне, у которых система работы устроена так, что они вынуждены играть концерт с одной-двух репетиций. Естественно, они приходят уже с выученными партиями, их уровень оркестрового музицирования очень высокий. А вот в шотландском камерном, где я работаю, мы очень привилегированные, потому что у нас есть полноценная рабочая неделя на одну программу. Есть разные тенденции, что-то лучше в одном, что-то – в другом, где-то у музыкантов в игре слышно больше свободы, где-то – больше следования правилам.

Сегодня не могу сказать, что российские оркестры как-то отличаются от европейских. Россия за последние годы очень сильно европеизировалась в плане оркестровой игры. Сейчас у нас оркестры играют все лучше и лучше. Мне радостно за свою страну.

На юбилейных концертах

Чувства, которые испытывали на юбилейных концертах создатели первого в России сессионного Молодежного симфонического оркестра – Лидия Валентиновна Семенова (руководитель проекта) и Анатолий Абрамович Левин (главный дирижер оркестра) – сродни родительским. Видеть, какими мастерами стали твои «музыкальные дети» – главная награда за двадцатилетний труд.

Один из концертов был полностью отдан Максиму Емельянычеву.  Он выступил как пианист в Концерте ре мажор Гайдна и Квинтете для духовых и фортепиано  Моцарта, дирижировал Симфонию №104 Гайдна и в полной мере продемонстрировав свою яркую индивидуальность и в игре, и в дирижировании. Кто-то  назвал его манеру  по-европейски свободной. Мне же и за фортепиано, и за дирижерским пультом Максим своей ртутной подвижностью, контактностью, шкодными улыбками немного напоминал киношного Моцарта, каким нам представил его Милош Форман в своем  «Амадее». В обилии ad libitum, неожиданных, порой, прямолинейно-грубоватых по звуку фортепианных басах, прорывалась откровенная буффонность. Его существование за пультом зрелищно, немного театрально-балетно. Как и в музыке Гайдна, изящная танцевальная пластичность взрывается subito искрящейся радостью, волевой энергией жестов. И все это живет в нем невероятно органично!

Этот индивидуальный «образ» музыканта был некогда чутко «услышан», угадан  Анатолем Абрамовичем Левиным здесь, на сессии МСО Поволжья, когда он совсем юному, четырнадцатилетнему Максиму Емельянычеву предложил продирижировать симфонию Моцарта №11 из-за клавесина, как это было принято во времена композитора. Так по признанию молодого дирижера состоялось первое знакомство с историческим исполнительством, которое определило вектор его дальнейшего развития. В последствии Максим Емельянычев изучал игру на клавесине и хаммерклавире в Московской консерватории, стал лауреатом конкурса пианистов-дирижеров имени Ганса фон Бюлова в Майнингене (Германия), конкурса клавесинистов в Брюгге (Бельгия), получил «Золотую маску», как  хаммерклавирист в пермской постановке оперы «Свадьба Фигаро» Моцарта «за чувство стиля и головокружительное упоение точностью». Сегодня Максим Емельянычев является руководителем Шотландского камерного оркестра.

Одна из участниц МСО, впервые работавшая с Емельянычевым, сказала: «Это человек колоссального темперамента. Работать с ним было энергозатратно, но очень интересно».

М. Е.: Мы все старались, чтобы публика получила удовольствие от музыки, чтобы ей было интересно следовать линии Гайдна, стремились передать шутливость, заложенную в музыке и то счастливое состояние, которое есть в этой симфонии. Благодаря гению Гайдна, тому, как он работает с музыкальной формой, нюансами, инструментовкой – возникает возможность импровизации. Например, на концерте какие-то вещи пошли по-другому, чем мы репетировали, но в этом-то и прелесть исполнительства life. Это совсем иначе происходит, чем когда играешь на запись, где ты всё точно выверяешь и взвешиваешь в граммах, потому что должен быть зафиксирован тот результат, который ты считаешь своим эталоном на момент записи. Хотя через месяц – ты уже другой человек и все может звучать иначе.

В живом концерте мне нравится рисковать, удивлять. Мне кажется, музыка не должна быть музеем, она должна быть живым искусством, которое происходит сегодня. Мы живём в современном мире. И, с одной стороны, мы изучаем то, как это было, как звучало когда-то. Сейчас у нас есть возможность изучить много информации, музыковеды всё лучше и глубже изучают то, что есть в библиотеках. И это всё помогает, с одной стороны, сделать исполнение максимально исторически корректным, но, с другой стороны, ты живёшь в современном мире  и контрасты piano и forte, которые делает Гайдн и в этой симфонии, и в других Лондонских симфониях, тогда были ошеломляющими, а для современного слушателя, чтобы вызвать удивление, эффект внезапности, юмора, нужно увеличить на 300 %.

Совершенно иной образ у дирижера Валентина Урюпина. Каждый его выход на сцену, и как исполнителя на кларнете, и как дирижера, сопровождался  сильным художественным впечатлением. Артистическая индивидуальность Урюпина – это моментально «осязаемая» сила, основательность, брутальность в соединении с глубоким, детальным погружением в суть произведения и совершенно магическим искусством управления звучанием, как одного инструмента, так и всего оркестра.

В Квинтете для кларнета и струнных И. Брамса, который исполнялся в вечере памяти В. Б. Неймера, блестящий состав исполнителей  – Федор Безносиков (скрипка, Москва), Айсылу Сайфуллина (скрипка, Уфа-Санкт-Петербург), Павел Романенко (альт, Казахстан-Москва), Антон Павловский (виолончель, Уфа-Москва) – Валентин Урюпин первым же звуком своего кларнета «настроил» на потрясающее ансамблевое взаимодействие и сопереживание музыки, которым зал был просто загипнотизирован. 

И, конечно, незабываемым стало исполнение хореографической поэмы «Вальс» М. Равеля. То, что делал в этом произведении Валентин Урюпин, можно сравнить с чародейством. Казалось, оркестр в руках дирижера был и палитрой, и холстом, и волшебным сосудом с кипящими звуками. Он, подобно художнику, «смешивал» руками оркестровые краски, движением кисти добавляя «ароматы» трав, цветов, моря, любуясь полученным эффектом, потом одним взмахом «вызывал» ветер, в опьяняющих порывах которого оркестр, казалось, «взлетал», «зависал», потом умиротворенно «приземлялся», чтобы вновь ринуться в стремительно «разгоняющуюся» энергию звукового потока и завладеть воображением слушателей до потери ощущения реальности. Исполнение Вальса Равеля по воле дирижера и вдохновенно подчиняющегося ему оркестра, превратилось в завораживающий музыкальный перформанс.  

Здесь слышат индивидуальность каждого
Квинтет Моцарта. За роялем — М. Емельянычев

Публика

         За двадцать лет в Тольятти у МСО появилась своя публика преданных поклонников.  

         Разговор в фойе после концерта Максима Емельянычева:

         – А он уже тогда был такой необычный мальчик…Ни на кого не похожий!

М. Е.: В России публика более молодая, у нее больше энтузиазма.  В Европе – более возрастная. Там молодёжь тоже есть, но все-таки в залах больше старшего поколения. Оно больше интересуется классикой, так как в этом есть еще и статусный момент. Престижно прийти в концертный зал, пообщаться со своими друзьями. Не дома за ужином, а в концертном зале в антракте.

У нас, мне кажется, молодёжью, приходящей   в концертный зал, движет интерес. И сейчас я знаю, очень много в Московской филармонии работают над привлечением молодёжи в концертные залы. Чего стоит только один из последних проектов – «Мама, я – меломан!». Дирижёры много работают над этим. Как Юровский рассказывает перед концертом! Наверное, в более понятной форме, чем это делал Геннадий Рождественский, но очень здорово!

Можно ли перенять организационный опыт основателей МСО?

В. У.: Я должен сказать, что когда я стал руководить большими российскими оркестрами, в Ростове-на-Дону, в Новой опере, какой-то опыт, вроде организации камерных концертов, я использовал. Например, в Ростове мы делали так: после симфонического концерта, кто хочет из публики,  оставались, собирались в фойе, и музыканты, отыграв  серьёзную программу, с известным солистом, как правило  при переполненном фойе, ещё играли полчаса или больше камерную музыку. И было ощущение музицирования для себя, в удовольствие! Это стало традицией.  

И, кстати, на моём первом серьёзном месте работы, 11 лет назад, в Театре оперы и балета в Перми, где я 8 лет работал ассистентом Теодора Курентзиса, было что-то подобное по атмосфере. Я помню, что я туда приехал на мой первый сезон сразу после сессии в Тольятти, и мы тут же тоже стали делать что-то похожее с камерным музицированием. И у меня было ощущение дежавю, что я из одного Поволжья переехал в другое (смеется).

Все это – отголоски опыта, полученного в любимом МСО Поволжья.

«Я желаю…»

В. У.: Все эти дни юбилейной сессии, мы с ребятами говорим об одном –хотим, чтобы много-много-много юбилеев было ещё впереди, чтоб эти 20 лет были бы не окончанием, не подведением итогов, а началом новой истории. Очень хочется на это надеяться.

М. Е.: Я хочу пожелать МСО Поволжья – вперёд к новым берегам, но с сохранением всех лучших традиций. А больше всего мне хочется ……вновь вернуться сюда.

 
Поделиться в соц.сетях
Елена Истратова
 
 
Bookmark the permalink.

Добавить комментарий